— Где тебя носит, я не пойму? Ты что, ещё на работе? — завопила свекровь в трубку.

— В чём дело, Тереза Романовна? — строго спросила у неё Лиза. — Что вам опять от меня нужно? Вы угомонитесь или нет?

— Покупатели пришли, а я не могу в квартиру войти, показать им всё. Мы ведь договаривались с тобой!

— О чём? Да, вы вчера в очередной раз рассуждали о том, что нужно мою наследственную квартиру побыстрее сбагрить, я помню. Но это ещё не говорит о том, что мы с вами о чём-то договорились.

— Вот упёртая. Давай сюда двигай, да побыстрее. Люди ждать не будут.

Лиза отключилась и решила, что давно пора уже поставить свою свекровь на место. Что-то она совсем распоясалась в последнее время.

— Купите мне квартиру побольше. Твоя мать что, не заслужила на старости лет себе комфортное жильё? — строго глядя на сына, спросила на днях Тереза Романовна.

— На что, мам? Мы же сами ещё в долгах. Тебе же есть где жить, ремонт недавно сделала. Что ты вечно придумываешь какую-то ерунду? — Алик нервничал.

Опять мать что-то выдумала, её бы энергию да в мирное русло направить. А то все её идеи сыну боком выходят.

— А квартира Лизкина? Чего она у вас простаивает без дела?

— Мам, это квартира жены. И только ей решать, что с ней делать, — ответил Альберт.

— Но это же очень нерационально! Продали бы — и себе что-то купили побольше, и мне. Вот почему, скажи мне на милость, она ещё не разобрала её после того, как вступила в наследство? Ведь там половину вещей нужно выкинуть, саму квартиру привести в порядок. Чтобы можно было покупателям показывать, — нравоучительно продолжала она.

— Лиза ещё не решила, будет ли её продавать. Пойми ты, мама, ей очень тяжело сейчас. Даже само нахождение в квартире приносит душевную боль.

— Это всё эмоции. Дело нужно делать, а не печалиться попусту. Два года уж прошло, как её родители отправились в мир иной, а она всё никак с квартирой не может расстаться.

— Это её личное дело. Я в этом вопросе не могу на неё давить, — ответил Алик. — А ты что так переживаешь по этому поводу, я не пойму?

— Я тебе уже сказала — я хочу новое жильё, — упрямо проговорила Тереза Романовна.

— А чем тебя твоя квартира не устраивает, мама? Что за бредовые идеи приходят в твою голову? У нас что, других проблем нет, как только думать о новой квартире для тебя?

— Да потому что нормальные дети в первую очередь о пожилых родителях думают. Вон Тамаре дети вообще загородный домик купили. Чтобы она жила на свежем воздухе круглый год и по желанию огородом занималась, — нервно ответила сыну мать.

— Ах, вот откуда ветер дует. Понятно теперь. Ну так у нас с женой нет возможности тебе загородные дома покупать. Да и один я у тебя, если ты забыла, а у твоей Тамары детей — трое.

После того, как пять лет назад отец Алика оставил этот мир, Терезу Романовну словно подменили. После ухода мужа из спокойной и рассудительной женщины она превратилась в сумасбродную особу, от которой неизвестно чего ждать в следующий момент.

Идеи одна бредовее другой теснили её голову теперь постоянно. Тереза Романовна рвалась что-то делать — созидать, менять, улучшать, совершенствовать. И самое главное — не давала покоя сыну и снохе.

Сначала она затеяла капитальный ремонт в своей однушке, вконец замучив этим беспокойным мероприятием Алика и Лизу. Потом женщина решила, что ремонт необходим в квартире самого сына. Она долго и упорно убеждала его, что ремонт преобразит их жилище и откроет новые горизонты в жизненных перспективах. От своего ремонта они с женой кое-как отболтались — их квартира была чистая и свежая и не требовала таких трудозатратных и материально обременяющих манипуляций.

Потом в их семье случилось несчастье — на скользкой зимней трассе, возвращаясь от друзей, по.гиб.ли родители Лизы. Она долго не могла прийти в себя после такой тра.ге.дии.

После родителей осталась хорошая большая квартира в престижном районе города. Она так и стояла со всеми вещами и мебелью, как это было при живых родителях. Получив на неё документы через полгода после случившегося, Лиза за эти два года побывала там лишь несколько раз.

Сначала поехала, чтобы забрать все фотографии родителей, а потом была лишь по необходимости. Соседи позвонили и пожаловались на протечки в начале отопительного сезона, нужно было проверить все батареи. Вот тогда они вместе с мужем и съездили туда пару раз.

Лиза жаловалась супругу, что ей больно находиться там, что всё в квартире напоминает ей о родителях. А для того, чтобы заняться разбором вещей и продажей жилья или даже ремонтом, чтобы въехать туда и жить самим, об этом и речи пока не шло. Нужно было время.

— Ты понимаешь, пока я здесь, с тобой и дочкой, у нас дома, мне кажется, что родители в это время у себя дома, в своей квартире. Мне так проще думать. Обманывать себя, что всё как прежде, и они живы и здоровы. Я понимаю, что со временем нужно будет всё-таки заняться этим, но пока не могу, — делилась с мужем Лиза.

— Я тебя не тороплю, дорогая. И всё понимаю. Как решишь, что готова, скажешь. Я тебе помогу.

Совершенно по-другому смотрела на проблему Тереза Романовна. Она считала глупым расточительством держать столь долгое время пустой такую выгодную о всех отношениях квартиру. Её деятельная и кипучая натура не терпела подобного беспечного поведения детей.

— Не будете сами жить — продайте! Чего ждать, я не пойму? Документы у вас уже давно на руках, — твердила она сыну то и дело.

— Мам, у нас дочь подрастает. Может, мы для неё оставим эту квартиру. А возможно, и сами там решим жить. Лиза ещё не определилась, — объяснял матери Алик.

— Так сдавайте. Это же деньги, и немалые, сынок! Что же она у вас без дела столько времени уже стоит?

— Мам, для того чтобы сдавать, там нужно разобрать всё, а мы пока не можем.

— Глупости всё это. Глупости! Так и передай жене. Это всего лишь стены и вещи, которые теперь никакого отношения к её ушедшим родителям не имеют. Я после твоего отца сразу всё выкинула и раздала людям. А зачем держать вещи человека, которого уже нет и не будет? Какой в этом смысл, скажи мне? Память у нас в душе должна быть, а не в вещах.

Услышав сегодня по телефону, что свекровь привела покупателей на её квартиру, Лиза, не медля ни секунды, позвонила мужу.

— Успокой Терезу Романовну, прошу тебя. Что она мне нервы делает с этой квартирой? Не первый раз уже, между прочим. Она что, не знает, как я отношусь к этому вопросу? Иначе я сама её успокою, и тогда уже ей не поздоровится.

— Как я её должен успокоить, Лиз? Ты видишь, что с ней творится? Она просто с ума сходит от мысли, что квартира пустует. Считает это мотовством и транжирством. У неё свой взгляд на вещи, и перевоспитывать мать поздно, уж поверь мне.

— А она не понимает, что ни ты, ни уж тем более она, никакого отношения к моей простаивающей недвижимости не имеете? — негодовала Лиза.

— Да она об этом просто не думает. В семье есть квартира, которая пустует. Её волнует только этот аспект. А другие все по боку.

— А зря! В таких вопросах думать не мешало бы!

Дальше было только хуже. Видя полное равнодушие и бездействие со стороны Лизы, Тереза Романовна взяла у них без спроса ключи от её квартиры, которые лежали в тумбочке в прихожей.

И со всей присущей ей энергией приступила к делу. Она поставила на поток показ пустующей квартиры потенциальным покупателям. Однажды Лиза застала там свекровь и с ней чужих людей, с интересом прохаживающихся по комнатам. Не обнаружив ключей на привычном месте, Лиза сразу поняла, кто и зачем их умыкнул. И отправилась на квартиру. Приехала как раз вовремя. Просмотр жилья был в самом разгаре.

— Скажите, пожалуйста, а ремонт давно был? А на сколько потянут коммунальные платежи? А квартира тёплая? Может, вы скинете нам немного, ведь здесь всё нужно будет менять? — интересовались потенциальные покупатели у Терезы Романовны.

— Нет, о чём вы? Какие скидки? Мы и так просим нормальную цену за такое элитное жильё. Вы вообще цены в этом районе на квартиры видели? Ну вот то-то же! Наша цена вполне приемлемая, — по-деловому отвечала свекровь.

Лиза, оказавшись в стенах родительской квартиры, опять затосковала. Она еле сдерживала слёзы, комок в горле мешал дышать. Увидев чужих людей, с деловым видом приценивающихся к покупке, Лиза вдруг поняла, что всё, пора.

Нужно расставаться с прошлым. Как бы ни было больно, ничего назад уже не вернуть. И продавать квартиру всё же придётся. Жить она здесь не сможет.

Но и свекровь нужно проучить за её самоуправство. Чтобы ей неповадно было чужим имуществом распоряжаться.

— А вы что здесь делаете? — удивлённо спросила Лиза у присутствующих.

— Ой, Лизонька, и ты здесь? — растерянно проговорила Тереза Романовна. — А я вот тут показываю людям нашу квартиру. Между прочим, всё им нравится. Собираются покупать.

— А вы, вероятно, мошенница, которая похитила у нас с мужем ключи от этой квартиры? Вы поосторожнее с ней, — обратилась она к покупателям. — Эта женщина таким образом уже многих обманула. Хозяйка квартиры я, а вот она никакого отношения к ней не имеет. Надеюсь, вы не успели ей задаток дать? А то, смотрите, плакали тогда ваши денежки! — выдала Лиза.

— Как же так? Ты что? Ты в своём уме? — закричала обиженная такой шуткой свекровь.

— Попрошу всех покинуть мою квартиру. Немедленно. Если вы решите всё же её приобрести, вот вам мой телефон, — Лиза протянула покупателям визитку.

Когда все, в том числе и свекровь, оставили Лизу одну, она мысленно попрощалась с этой квартирой.

Пройдя по всем комнатам, которые оставались всё ещё нетронутыми, Лиза вспоминала счастливые моменты, что пережила здесь когда-то. И родителей вспомнила. И поплакала вволю. А потом отпустила всё. И души своих родителей, и данную ситуацию.

Лиза в этот вечер сказала мужу о своём решении.

— Пора продавать квартиру родителей. Поможешь мне с разбором вещей?

— Конечно, помогу. Рад, что ты наконец решилась, — ответил Алик, обняв жену.

— Да, и скажи своей матери — всю вырученную с продажи сумму мы вложим в новую квартиру для нашей дочери. Купим её сразу же, чтобы деньги не разлетелись. И свекровь со своими грандиозными планами пусть на них не рассчитывает.

— Как же так? — возмущалась Тереза Романовна. — Это же я нашла покупателей! Я старалась, время своё тратила. Это несправедливо!

А вот так — на чужой каравай рот не разевай!