– Майя! Немедленно прекрати этот цирк! – голос свекрови дрожал от плохо сдерживаемой ярости. – Мы с отцом Славы всё обсудили. Либо ты одумаешься, либо…
– Либо что? – спокойно спросила Майя, удивляясь тому, как ровно звучит её голос.
– Ты же понимаешь, что разрушаешь семью? Что из-за своих фантазий теряешь всё?
– Я тут слышала, Римма Сергеевна оставила тебе приличную сумму, – Татьяна Вадимовна размешивала сахар в чашке, не глядя на невестку. – Надо же, какая щедрость…
Майя замерла у кухонного стола. Она ждала этого разговора с того самого дня, как было оглашено завещание, но всё равно оказалась не готова.
– Да, тётя… – начала она, но свекровь мягко перебила:
– И что же ты планируешь с этими деньгами делать?
– У меня есть планы… – Майя старалась говорить спокойно, хотя сердце уже колотилось где-то в горле.
– Планы? – Татьяна Вадимовна наконец подняла глаза от чашки. – А ты не думаешь, что такие планы нужно обсуждать с семьёй? Половина этого наследства принадлежит моему сыну, – она произнесла это тоном, не терпящим возражений. – Вы же семья. У нас в семье всё общее.
В кухне повисла тяжёлая тишина. За окном громко каркнула ворона, и Майя вздрогнула от этого звука.
– Мама, может, не сейчас? – донёсся из комнаты голос Вячеслава.
– А когда, сынок? Когда она уже всё распланирует? – Татьяна Вадимовна покачала головой. – Я же о вашем благе беспокоюсь.
А началось всё два года назад, когда Римма Сергеевна была ещё жива и, казалось, совершенно здорова. Её сеть магазинов модной одежды процветала, она собиралась открывать новые точки, строила амбициозные планы… А потом врачи поставили страшный диагноз.
Майя до сих пор помнила тот вечер, когда тётя позвонила ей и непривычно тихим голосом попросила приехать. Она не плакала, когда рассказывала о диагнозе. Просто сидела, глядя в окно, и говорила о том, как много ещё не успела сделать.
«Я ведь всю жизнь думала, – сказала она тогда, – что время ещё есть. На личную жизнь, на семью… Всё работала, строила бизнес. А теперь понимаю – нельзя откладывать мечты на потом».
С того дня Майя старалась быть рядом как можно чаще. Больницы, консультации, бесконечные процедуры… Татьяна Вадимовна не упускала случая попрекнуть невестку: «Опять к тётке? А муж когда горячий ужин получит? У нас в семье, между прочим, жена должна…»
Последние месяцы дались особенно тяжело. Римма Сергеевна таяла на глазах, но находила в себе силы интересоваться жизнью племянницы. «А помнишь, ты говорила про детский центр? Хорошая идея. Дети – они ведь как цветы, им нужен особый уход, внимание…»
Майя помнила. Эта мечта жила в ней давно – создать место, где к каждому ребёнку будут относиться как к личности, где можно будет работать по новым методикам, без бюрократии и формализма. Она даже набросала бизнес-план, но понимала, что вряд ли у неё когда-нибудь хватит на эту мечту денег. Если только влезать в кредиты… Но это было страшно. Да и свекровь никогда бы не позволила этого.
О завещании тётя никогда не говорила. Поэтому для всех, и для Майи тоже, стало неожиданностью, что Римма Сергеевна оставила ей крупную сумму от продажи бизнеса. «На твою мечту, – написала она в прощальном письме. – Не бойся быть собой, девочка моя. Я всегда знала, что ты особенная».
Майя продолжала работать в школе, но теперь всё свободное время посвящала подготовке к открытию центра – встречалась с потенциальными партнёрами, искала помещение, составляла документы.
– Ну что ты всем этим загружаешься? – Вячеслав, проходя мимо, мельком глянул на лежащий перед ней бизнес-план. – Мама правильно говорит: купили бы квартиру побольше, чтобы детской хватило места. Ты же всё равно дома сидеть будешь, когда ребёнок появится.
Майя подняла на мужа глаза:
– А ты спросил, чего хочу я?
– Брось, – он поморщился. – Что тут спрашивать? Все нормальные семьи так живут. Вон, Петровы квартиру купили, Свиридовы машину обновили…
– А мы не можем быть просто собой? Без оглядки на Петровых?
Вячеслав дёрнул плечом:
– Мама лучше знает, как правильно. Она жизнь прожила.
– Свою жизнь, Слава. Не мою.
Он уже не слышал – ушёл в другую комнату, где бубнил телевизор. Майя смотрела ему вслед и думала – когда же это началось? Когда он превратился в безвольное продолжение материнской воли? Или он всегда был таким, просто она не хотела замечать?
А через день Татьяна Вадимовна пришла с готовым решением.
– Я тут с юристом консультировалась, – она положила на стол какие-то бумаги. – Раз вы в браке, значит, имущество общее. Половину наследства Славочка может потребовать через суд.
Майя почувствовала, как у неё холодеют руки, но быстро взяла себя в руки. Тётя Римма не зря настояла, чтобы она проконсультировалась с юристом сразу после оглашения завещания. Наследство, даже полученное в браке, является личной собственностью наследника – это Майя знала твёрдо.
– В суд? – она старалась говорить спокойно. – И что вы там собираетесь доказывать?
– А ты как думала? – в голосе свекрови появились визгливые нотки. – Будешь тут своевольничать? У тебя муж есть, ты должна с ним считаться!
Вячеслав, до этого сидевший с планшетом в кресле, поднял голову:
– Мам, давай правда не будем про суд. Некрасиво как-то…
– Что значит некрасиво? – Татьяна Вадимовна всплеснула руками. – Ты мужчина или кто? Она тут деньги собирается неизвестно на что тратить, а ты в стороне?
После разговора со свекровью Майя почувствовала странную растерянность. В висках стучало, руки всё ещё подрагивали, а в голове роем кружились сомнения. Может, действительно эгоистично тратить такие деньги на свою мечту? Нормальные семьи вкладываются в недвижимость, в машины… Она вспомнила, как последние пять лет старалась быть «правильной» невесткой – всегда советовалась с Татьяной Вадимовной, прислушивалась к её мнению, уступала в спорах. Научилась улыбаться, когда хотелось спорить, и молчать, когда рвались наружу слова.
Может, и сейчас стоит уступить? Майя машинально провела рукой по папке с документами для центра, словно пытаясь нащупать в них опору. Бизнес-план, сметы, предварительные договорённости… За этим стояли не просто бумаги – за этим была её мечта. И голос тёти Риммы, всегда такой уверенный, с хрипотцой от любимых тонких сигарет: «Я в девяностые начинала. Знаешь, что мне говорили? Куда ты лезешь, женщина, сиди дома! А я построила бизнес. Потому что верила в себя. И ты верь».
Тётя Римма не боялась чужого мнения. Она точно знала, чего хочет, и шла к своей цели. Каждое утро надевала свой неизменный брючный костюм и красную помаду, садилась за руль джипа – в те годы женщина за рулём такой машины вызывала у многих усмешку. Но она строила свой бизнес, набирала людей, открывала магазины. Даже в последние месяцы, уже тяжело больная, она продолжала руководить делами, готовила документы к продаже – всё делала сама, по-своему.
Майя решительно взяла телефон, набрала номер Оксаны Савельевны – опытного методиста, которую ей рекомендовали как потенциального партнёра. Трубку взяли после первого гудка, словно ждали звонка. Встреча была назначена через час в небольшом кафе.
– Я внимательно изучила ваш план, – Оксана Савельевна расположилась в уютном кресле у окна, аккуратно расправила складки летнего платья. Перед ней лежала внушительная стопка бумаг с пометками – красные, синие, зелёные – целая радуга замечаний опытного педагога. – Знаете, сейчас много развивающих центров, но ваша концепция действительно отличается. Индивидуальный подход к каждому ребёнку, работа с родителями…
– Вы правда считаете, что это может работать? – Майя подалась вперёд, не замечая, как расплескала кофе. – Я столько думала об этом. Хочется создать место, где дети не будут чувствовать себя винтиками системы. Где с ними будут разговаривать, слышать их…
– Именно поэтому я здесь, – Оксана Савельевна улыбнулась, и морщинки в уголках глаз собрались лучиками – след многих лет работы с детьми. – Двадцать лет в образовании, и знаете, чего мне всегда не хватало? Свободы. Возможности работать так, как считаешь правильным, а не как написано в методичке. У вас это есть.
Они проговорили три часа. Оксана Савельевна делилась опытом, предлагала идеи, дополняла программы. Майя записывала, спорила, соглашалась – и с каждой минутой всё яснее понимала: это не просто мечты. Это реальный проект, который может помочь многим детям. В какой-то момент она поймала себя на мысли – вот оно, то чувство, когда занимаешься по-настоящему важным делом.
Домой она вернулась окрылённая, от волнения даже промахнулась ключом мимо замочной скважины. В прихожей столкнулась с Вячеславом – тот собирался уходить, нервно теребя в руках кожаный портфель.
– Мама звонила, – буркнул он вместо приветствия, старательно отводя глаза. – Говорит, ты совсем с катушек съехала с этим своим центром.
– А ты сам что думаешь? – Майя шагнула ближе, пытаясь поймать взгляд мужа.
– А что тут думать? – он дёрнул плечом, будто сбрасывая невидимую руку. – Мама правильно говорит: нормальные люди в недвижимость вкладываются. В будущее.
– Центр – это и есть вклад в будущее. В детей, в их развитие…
– Да брось ты! – он раздражённо перехватил портфель другой рукой. – Какое развитие? Ты представляешь, сколько проблем будет? Мама уже юристам звонила, говорит, всё равно поставит тебя на место…
– Пусть звонит, – спокойно ответила Майя, удивляясь собственной уверенности. – Только время зря потратит. Наследство – это моя личная собственность. Любой юрист это подтвердит.
– Вот, значит, как? – Вячеслав наконец посмотрел на неё, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на уважение, смешанное со страхом. – Уже изучила вопрос? А я-то думал, ты просто помечтать любишь…
– Нет, Слава. Это не мечты. Это дело, которым я хочу заниматься. И буду.
Он хлопнул дверью так, что задребезжала люстра и зазвенели стёкла в серванте – свадебный подарок Татьяны Вадимовны. Майя медленно прошла в комнату, достала из ящика стола письмо тёти Риммы. Бумага уже истончилась на сгибах – столько раз она перечитывала эти строки. «Ты сильная, – писала та. – Просто сама ещё об этом не знаешь. Я всегда видела в тебе эту силу – делать то, что считаешь правильным. Не бойся её проявить».
Майя подошла к окну. В сгущающихся сумерках мерцали огни города, где-то там было помещение, которое она присмотрела для центра. Проект уже готов, все документы собраны… Она вспомнила горящие глаза Оксаны Савельевны, когда та говорила о новых методиках, её уверенные пометки на полях программы. Вспомнила тётю Римму – её несгибаемую волю, её веру в себя, её особую походку хозяйки жизни.
Звонок телефона разрезал тишину – на экране высветилось «Татьяна Вадимовна». Майя несколько секунд смотрела на мигающий дисплей, впервые не испытывая желания немедленно ответить.
– Майя! Немедленно прекрати этот цирк! – голос свекрови дрожал от плохо сдерживаемой ярости. – Мы с отцом Славы всё обсудили. Либо ты одумаешься, либо…
– Либо что? – спокойно спросила Майя, удивляясь тому, как ровно звучит её голос.
– Ты же понимаешь, что разрушаешь семью? Что из-за своих фантазий теряешь всё?
Майя молчала, глядя в окно. Там, в ночном городе, кто-то зажигал и гасил окна – тысячи чужих жизней, тысячи чужих решений. Где-то среди этих огней было и помещение её будущего центра – пока пустое, но уже полное надежд.
– Нет, – наконец сказала она. – Я ничего не теряю. Наоборот – я наконец начинаю жить.
Следующие две недели пролетели как в тумане. Майя полностью погрузилась в хлопоты по открытию центра – нужно было закончить ремонт, завезти мебель, развесить стенды. Рекламная компания уже крутилась вовсю. Была договорённость, что на открытие придут дети из соседних школ и детских садов, с учителями и родителями. Оксана Савельевна помогала с методическими материалами, договаривалась с поставщиками учебных материалов и типографиями, где они печатали заготовки для собственных программ.
Дома Майя теперь бывала редко. Вячеслав перебрался жить к родителям – «временно, пока ты не одумаешься», как он сказал. Майя не стала спорить. В глубине души она понимала – этот отъезд может оказаться не временным. Но странное дело – эта мысль уже не вызывала того отчаяния, которое она ожидала почувствовать.
Татьяна Вадимовна развернула настоящую войну. Она обзвонила всех знакомых, рассказывая, какая неблагодарная у неё невестка – променяла семейное счастье на какие-то фантазии. Некоторые сочувственно кивали, некоторые недоумённо пожимали плечами, а кое-кто и вовсе открыто встал на сторону Майи.
В день открытия центра Майя приехала раньше всех. Стояла у входа, рассматривая яркую вывеску, и думала о том, как много изменилось за последний месяц. Она словно очнулась от долгого сна, где пыталась быть удобной для всех – и растеряла себя настоящую.
– Какая красота! – Оксана Савельевна появилась с огромным букетом. – Представляешь, через час тут будут дети…
Майя представляла. Больше того – она уже знала, что всё получится. Не потому, что была самоуверенной, а потому что наконец-то занималась тем, что по-настоящему любила.
Вечером, закрыв центр после первого рабочего дня, она достала телефон. Несколько неотвеченных от Вячеслава, с десяток от свекрови… А вот и то, что она искала – фотография тёти Риммы, которую хранила на телефоне все эти годы.
– Ты была права, – тихо сказала Майя, глядя на снимок. – Нужно просто верить в себя.
За окном догорал закат, окрашивая небо в те же оттенки розового, что и стены детского центра. Впереди было много работы, много трудностей – но впервые за долгое время Майя чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Прошёл год. Детский центр «Светлячок» успешно работал, набрал постоянных клиентов. Дети любили приходить сюда – и не только на занятия. В просторном холле стоял аквариум с яркими рыбками, дети очень любили наблюдать за ними.
Майя как раз обсуждала с Оксаной Савельевной новую программу для дошкольников, когда в дверь кабинета постучали. Зашла мама одной из учениц:
– Майя Андреевна, представляете – Катюшку так хвалят в школе, говорят, не по годам развита. Я ею так горжусь. Спасибо вам!
Майя улыбнулась – было приятно видеть результаты своей работы. За этот год они с командой разработали и внедрили несколько успешных образовательных программ. Особенно гордилась она системой развития творческого мышления – совсем не так, как в обычных развивающих центрах.
Развод прошёл на удивление спокойно – видимо, Вячеслав тоже понимал, что их брак давно стал формальностью. Квартира, подаренная его родителями на свадьбу, осталась ему. Пока Майя снимала небольшую двушку недалеко от центра, но со временем планировала купить квартиру в ипотеку. После открытия центра оставались кое-какие деньги, на первоначальный взнос должно было хватить. Осталось дождаться, когда прибыль от центра позволит и нормально жить, и платить ипотеку, и вкладываться в развитие.
Татьяна Вадимовна, конечно, продолжала рассказывать всем, как «эта выскочка разрушила семью», но Майю это больше не задевало.
Вечером, уже дома, она достала с полки папку с документами первых дней работы центра. Там до сих пор хранилось письмо тёти Риммы – талисман, придававший сил в трудные минуты.
«Знаешь, тётя Римма, – подумала Майя, – ты научила меня главному – верить в себя. И я теперь точно знаю: счастье – это когда не боишься жить своим умом».
