– А я хочу понять. Мы ведь с тобой семья теперь.

– Мы тоже были семьёй, – наконец проговорила она. – С первым мужем. Тоже копили на квартиру… Всё вместе, всё пополам.

– И что случилось?

– Он снял все деньги с нашего общего счёта.

– Зин, ну что ты упрямишься? – Виктор присел на старый деревянный стул, и тот жалобно скрипнул под его крупной фигурой. – Покупаем квартиру вместе, и все проблемы решены! Ты всё усложняешь: зачем что-то делить, выделять доли?

Зинаида нервно постукивала ложечкой по чашке. В маленькой съёмной кухне было тепло, даже душно. На подоконнике одиноко цвела герань – единственное украшение, которое она позволила себе купить, когда они въехали в маленькую съёмную квартиру с потрёпанной мебелью два месяца назад. Они не собирались тут надолго задерживаться. Где-то вдалеке мигала разноцветными огнями новогодняя гирлянда соседнего дома.

– Это не упрямство, Витя. Это здравый смысл! Эти деньги мне слишком дорого достались…

Она замолчала, разглаживая несуществующие складки на скатерти – старой, но безупречно чистой, с еле заметной штопкой в уголке.

– Так я же не отнимаю! – Виктор то и дело поправлял очки – привычка, выдающая волнение. – Наоборот – мы теперь вместе, всё будет общее… Мы твои накопления только преумножим.

– Почему я должна переводить деньги в общий счёт? – её голос дрогнул. – Это мои сбережения! И квартиру я хочу покупать с чётким разделением долей. По-честному.

Виктор поднялся и прошёлся по кухне – три шага туда, три обратно. В этой тесноте его широкие плечи казались особенно неуместными.

– А по-твоему выходит, я нечестно предлагаю? – он тяжело вздохнул. – Мы же семья теперь, Зина. Какая разница – твои, мои…

– Большая разница! – она резко отставила чашку, и на белой скатерти расплылось маленькое чайное пятнышко. – Я не против общего бюджета на жизнь. Но эти деньги… – Зинаида растерянно смотрела на расплывающееся пятно.

Руки, только что нервно сжимавшие чашку, теперь безвольно лежали на столе.

За окном снегопад усилился, и огни соседнего дома теперь казались размытыми цветными пятнами, словно акварель на мокром листе.

Тот разговор на кухне словно разделил их жизнь на «до» и «после». Они продолжали завтракать вместе, обсуждать погоду и планы на выходные, но за каждым обыденным словом теперь стояла недосказанность.

Виктор вырос в семье, где всё было общим – от последней конфетки до зарплаты. Родители всегда говорили: «Для чего копить по отдельности, если живём одной семьёй?» Эта привычка к финансовой открытости въелась в него с детства, стала частью представления о правильной семейной жизни, о доверии. И теперь упорство жены казалось ему почти предательством – будто она не верит, не доверяет, держит путь к отступлению.

А за окном город готовился к празднику. В магазинах уже вовсю шла бойкая торговля ёлочными украшениями, гирляндами и мишурой. Виктор, проходя мимо ярких витрин, всё чаще замедлял шаг. Ему хотелось купить жене какую-нибудь милую безделушку – например, того стеклянного ангела с золотыми крылышками. Но каждый раз останавливала мысль: подарок может показаться попыткой подкупа, давления…

Зинаида же всё чаще задерживалась на работе. Возвращаясь в сумерках, она видела, как в окнах соседних домов уже поблёскивают новогодние гирлянды, а в их квартире по-прежнему темно и неуютно. Несколько раз она порывалась купить хоть какое-то украшение, но что-то останавливало – может быть, само ощущение временности, ненадёжности их нынешнего положения.

Их первый семейный Новый год, о котором они столько мечтали, грозил превратиться в вежливое застолье двух чужих людей. И чем ближе был праздник, тем острее становилось желание наконец-то расставить все точки над «и» – но оба боялись сделать первый шаг.

В субботу она решила заняться наконец праздничными хлопотами. В торговом центре играла надоедливая рождественская музыка. Зинаида остановилась у витрины с ёлочными игрушками, рассматривая изящные стеклянные шары. Разноцветные блики играли на прозрачных боках, складываясь в затейливые узоры. Интересно, подумала она, в детстве все эти украшения казались настоящим чудом… Когда же всё стало таким сложным?

Задумавшись, она не сразу заметила знакомую фигуру по ту сторону стеклянной перегородки. Виктор тоже застыл, увидев жену. В руках он неловко теребил пакет – кажется, успел что-то купить.

– Витя? А ты что здесь…

– Да вот, решил… А ты?

– Я тоже…

Повисла неловкая пауза. Музыка казалась теперь особенно громкой и фальшивой. По соседнему отделу прошла молодая пара, оживлённо обсуждая, какую ёлку купить. Девушка прижималась к спутнику, заглядывала ему в глаза… Зинаида отвела взгляд.

– Может, вместе посмотрим? – осторожно предложил Виктор.

– Нет, я… пожалуй, в другой раз, – она торопливо отвернулась от витрины.

Выйдя из торгового центра, Зинаида долго бродила по заснеженным улицам. Домой не хотелось. В сумке лежала купленная впопыхах гирлянда – серебристые звёздочки на тонком проводе. Такая же была у неё когда-то…

К обеду она всё же вернулась. Виктор был дома – из кухни доносился запах свежесваренного кофе. Её любимого, с корицей.

– Будешь? – спросил он, когда она заглянула на кухню.

– Спасибо, – она присела к столу, грея озябшие руки о чашку.

Они пили кофе молча. За окном кружился снег, оседая на карнизе пушистой периной. Где-то на верхних этажах играла музыка – кажется, «В лесу родилась ёлочка».

– Я тут подумал… – начал было Виктор.

– Я сейчас перекушу и пойду поработаю, – перебила его Зинаида. – Нужно закончить годовой отчёт.

Вечером, когда она наконец вышла из комнаты, Виктор всё ещё сидел на кухне. Перед ним стояла чашка с давно остывшим чаем.

– Зина, нам надо поговорить.

– О чём? Опять будешь убеждать, что нужно всё поровну делить? – она устало посмотрела на мужа.

– Нет. То есть да… То есть, я хочу понять. Почему для тебя так важно именно разделение долей?

Она помолчала, крутя в руках чашку.

– Потому что я знаю, – наконец произнесла она тихо, – как тяжело потом доказывать, что твоё – действительно твоё…

– О чём ты? – он подался вперед.

– Не надо, – она покачала головой. – Давай не будем об этом. Просто… просто пойми – эти деньги я уже однажды чуть не потеряла. И больше не хочу через это проходить.

Он хотел что-то добавить, но передумал. На столе остывал чай, а за окном падал снег – густой, пушистый, укрывающий город перед новогодней ночью.

До Нового года оставалось три дня. Виктор сидел над чашкой давно остывшего чая и мысленно возвращался к тому разговору. «Эти деньги я уже однажды чуть не потеряла…» Что-то в голосе жены тогда его насторожило. Он и раньше замечал: стоит заговорить о покупке квартиры – и Зинаида словно каменеет. Нет, тут дело не в недоверии. Что-то другое…

Хлопнула входная дверь – Зинаида вернулась с работы.

– Зин, давай поговорим, – он встретил её в прихожей.

– Витя, я устала…

– Нет, подожди. Я всё думаю – почему для тебя так важно разделить доли? Что случилось в твоём первом браке?

Зинаида замерла с наполовину расстёгнутым сапогом:

– Причём тут это?

– Притом, что каждый раз, когда речь заходит о квартире, ты словно защищаться начинаешь. Я же вижу – здесь что-то большее, чем просто желание всё оформить правильно.

– Не хочу об этом.

– А я хочу понять. Мы ведь с тобой семья теперь.

Зинаида молча прошла на кухню. Налила себе чаю, присела к столу. Виктор терпеливо ждал.

– Мы тоже были семьёй, – наконец проговорила она. – С первым мужем. Тоже копили на квартиру… Всё вместе, всё пополам. Я так радовалась, когда мы её наконец купили.

Она замолчала, рассматривая что-то за окном.

– И что случилось?

– Он снял все деньги с нашего общего счёта. «На бизнес», говорит. А я и не знала ничего – доверяла же… Потом развод, дележ квартиры… Знаешь, как унизительно каждую копейку доказывать? Три года судилась, чтобы свою долю вернуть.

– Поэтому ты хочешь сейчас всё официально оформить? Чтобы не повторилось?

– Витя, я не думаю, что ты… – она запнулась. – Просто я знаю теперь: без бумажки твоё – не твоё. Как бы ни любили друг друга.

Виктор смотрел на жену – осунувшуюся, уставшую. Только сейчас он по-настоящему понял: её настойчивость с документами – это не от недоверия. Это шрам, который остался после прошлой битвы за свои права.

– Знаешь, – медленно проговорил он, – а ведь ты права. Любовь любовью, а документы… они порядок наводят. Давай оформим доли так, как ты хочешь. И брачный договор заключим.

Она подняла на него удивлённые глаза:

– Правда? А как же «всё пополам»?

– А разве любовь измеряется долями в квартире?

За окном падал снег, укрывая город белым покрывалом. До Нового года оставалось три дня, и впервые за последние недели они чувствовали: праздник всё-таки будет.

Как вам такой вариант кульминации? Теперь история соответствует тому, что мы обсуждали раньше – про совместно нажитое имущество и долгую борьбу за свою долю.

На следующий день они стояли в пустой квартире на четвёртом этаже новостройки. Виктор с интересом выглянул на лоджию:

– Смотри, какой вид! И солнце будет весь день.

Зинаида медленно обошла комнаты. Большая кухня, светлые комнаты, просторная прихожая… Тут даже обои ещё не наклеены – можно всё сделать по своему вкусу.

Риелтор, молодая женщина в строгом костюме, деловито постукивала каблуками по голому полу:

– После праздников сможем встретиться, обсудить условия. Но учтите – пока только предварительные переговоры…

– Мы понимаем, – Зинаида улыбнулась. – Главное, что мы между собой договорились.

Выходя из подъезда, Виктор остановился у припорошеннойснегом скамейки:

– Слушай, а давай купим ёлку? Раз уж всё равно выбрались в город.

– Давай, – легко согласилась она. – А то Новый год на носу, а у нас даже шарика нет.

В маленьком торговом зале пахло хвоей. Зинаида провела рукой по пушистой ветке, чувствуя под пальцами колкие иголочки. Хотелось настоящую ель, но в их коморке она не поместится.

– Вот эту, – вдруг решительно сказала она. – Небольшая, как раз для нашей кухни.

– А игрушки? – Виктор просиял.

– У меня гирлянда есть. Помнишь, мы в торговом центре встретились? Я в тот день купила. Серебристые звёздочки…

Дома они устроили маленький праздник. Ёлка заняла почти весь подоконник, но это никого не смущало. Гирлянда мягко мерцала, отражаясь в стекле, а на столе дымились две чашки с какао.

Я ведь не всегда была такой, – Зинаида задумчиво разглядывала огоньки, – недоверчивой. Просто когда тебя один раз обманули…

– Я понимаю, – он приобнял её за плечи. – Но ты молодец – сумела отстоять своё. И правильно, что настояла на договоре. Это ведь не значит, что мы не доверяем друг другу. Просто… это как ремень безопасности в машине. Пристёгиваешься не потому, что не веришь в свое умение водить.

Она благодарно прижалась к его плечу.

– А квартира у нас будет хорошая, – продолжал Виктор. – Представляешь, какую ёлку можно будет поставить там?

– Только давай сразу договоримся: никаких «дождиков», – рассмеялась Зинаида. – Терпеть не могу эту мишуру.

– Договорились. Только шары и гирлянды.

За окном темнело. Где-то вдалеке взрывались первые, ещё робкие хлопушки – город готовился к празднику. А они сидели в уютной тесноте съёмной кухни и строили планы – теперь уже без недомолвок и сомнений.