Карина поставила сумки с продуктами на кухонный стол и массировала затекшие пальцы. В маленькой однокомнатной квартире всегда не хватало места, даже для самого необходимого. Дети уже подросли, и кроватка младшего занимала последний свободный угол в комнате. Старшему приходилось делать уроки за журнальным столиком, придвинутым к дивану.
— Паш, помоги разобрать, пожалуйста! — крикнула Карина, развязывая шарф.
Муж появился в дверном проёме, вытирая руки полотенцем.
— Опять трубу прорвало, — вздохнул Павел. — Надо вызывать сантехника, но это снова деньги.
Карина замерла, не донеся молоко до холодильника. Только этого не хватало. Зарплату выдадут только через неделю, а планы на эти деньги уже распределены до последней копейки.
— А может, ты сам? — робко спросила Карина. — В прошлый раз ты справился.
— В прошлый раз была другая проблема, — нахмурился Павел. — Здесь нужны запчасти, которых у нас нет.
Карина молча кивнула и продолжила раскладывать продукты. Невольно вспомнила разговор с отцом, который состоялся неделю назад. Отец Валерий Игнатьевич обещал, что поможет с жильём, как только «встанет на ноги». Эти обещания длились уже пять лет. Карина с Павлом не просили, но надеялись. Особенно когда родился второй ребёнок, и в однушке стало совсем тесно.
В детстве отец часто говорил: «Накоплю на квартиры для вас обеих». «Обеих» — это для Карины и её младшей сестры Дарины. Дарина была полной противоположностью Карины. Она не спешила заводить семью, часто меняла работу, увлекалась то йогой, то фотографией, то путешествиями. Карина иногда замечала, что отец мягче относился к младшей дочери. Всегда прикрывал её промахи, давал деньги на очередное хобби, а когда Дарина рассорилась с соседями по съёмной квартире, без лишних вопросов оплатил переезд.
— О чём задумалась? — спросил Павел, обнимая жену.
— Да вот, думаю позвонить папе насчёт трубы. Может, одолжит немного.
Павел нахмурился.
— Карин, сколько можно? Мы взрослые люди. Каждый раз эти унизительные просьбы. Я вот-вот закончу эту разработку, получу премию, и всё наладится.
Карина кивнула, но внутри росло раздражение. «Всё наладится» было любимой фразой мужа уже несколько лет.
На следующий день Карина заехала к отцу без предупреждения. Хотела просто занести лекарства, которые он просил купить. В квартире слышались голоса и какая-то возня. Карина открыла дверь своим ключом.
— Папа, ты дома?
В прихожей стояли коробки, на полу блестели осколки чего-то разбитого. Дарина вышла из кухни с веником в руках.
— Ой, привет! — улыбнулась сестра. — А мы тут переезжаем.
— Переезжаете? — Карина удивлённо посмотрела на коробки. — Куда?
— В новую квартиру! — выпалила Дарина с таким восторгом, будто выиграла в лотерею. — Папа мне подарил! Представляешь, целую двухкомнатную!
У Карины перехватило дыхание. Она вспомнила тот разговор под Новый год, когда отец загадочно улыбался: «У меня для вас сюрприз в следующем году». Карина думала, что это общий сюрприз, для них обеих.
— А где папа? — только и смогла выдавить Карина.
— Поехал оформлять последние документы. Уже всё почти готово! — Дарина продолжала щебетать, не замечая изменившегося лица сестры. — Я так долго выбирала район, хотела быть поближе к центру.
Карина машинально присела на край тумбочки. В голове пронеслось: «А как же мы? Почему только ей? Неужели детям не нужна комната больше, чем Дарине для её хобби?»
— Ты чего такая бледная? — наконец заметила Дарина. — Заболела?
— Нет, просто устала, — ответила Карина. — Мне пора, детей нужно из садика забрать.
Весь день Карина не могла сосредоточиться на работе. Телефонные разговоры с клиентами проходили будто в тумане. В голове крутился один вопрос: почему? Почему отец не поделил между ними? Почему не сказал ничего заранее?
Вечером, убедившись, что дети уснули, Карина позвонила отцу.
— Папа, можно заехать? Поговорить нужно.
Валерий Игнатьевич сразу понял, о чём речь.
— Приезжай, — сказал он коротко.
Квартира отца располагалась недалеко от центра города, в старом, но крепком доме. Карина всегда любила бывать здесь. Даже после маминой смерти отец сохранил уют и порядок. Мебель была не новой, но добротной. На стене висели семейные фотографии в деревянных рамках. Карина невольно остановила взгляд на снимке, где они с Дариной стоят у новогодней ёлки. Дарине лет шесть, ей самой — двенадцать.
— Чаю? — предложил отец, усаживаясь в кресло напротив.
— Спасибо, не нужно, — Карина присела на краешек дивана. — Папа, почему ты не сказал про квартиру?
Валерий Игнатьевич подпер подбородок рукой.
— А когда бы я сказал? Ты всегда занята, дети, работа. В гости почти не заезжаешь.
— Но это же… — Карина запнулась, подбирая слова, — это же несправедливо. Почему только ей? У нас двое детей, в однушке, а Дарина одна.
Отец смотрел куда-то мимо Карины.
— Дарина сейчас на перепутье. Ей нужна стабильность, чтобы определиться с жизнью. А ты уже определилась. У тебя муж, дети, работа.
— И что, из-за этого мои дети должны ютиться в одной комнате, а Дарина получит целую квартиру?
— Это моё решение, вы и так неплохо устроились, — отрезал Валерий Игнатьевич.
Эти слова больно ударили. «Неплохо устроились» — Карина вспомнила прорванную трубу, тесноту, вечную экономию.
— Я не понимаю, — тихо сказала она. — Я думала, ты всегда относился к нам одинаково.
— Одинаково? — отец вдруг повысил голос. — А кто выскочил замуж на третьем курсе, бросив институт? Кто никогда не советовался со мной по важным вопросам? Ты всегда делала по-своему, Карина. Дарина хотя бы прислушивается к моему мнению.
Карина смотрела на отца, не узнавая его. Неужели все эти годы он таил обиду за её самостоятельность?
— Я не бросила институт, я перевелась на заочное, — тихо произнесла Карина. — И замуж вышла по любви, не для того, чтобы ты меня содержал.
— Вот и прекрасно. Ты самостоятельная, сильная. Вы с Павлом всё сами можете. А Дарине нужна помощь.
Карина встала. Бессмысленно продолжать этот разговор. На душе было тяжело, будто кто-то выпустил весь воздух.
— Пап, ты ошибаешься, если думаешь, что я не нуждаюсь в помощи. Просто я не жалуюсь, не плачу, как Дарина.
Она накинула куртку и вышла из квартиры, не дожидаясь ответа. На улице уже стемнело, и мелкий дождь превращал огни города в размытые пятна. Карина шла к машине, закусив губу. В этот момент позвонил Павел.
— Ты где? Дети спрашивают.
— Еду домой, — ответила Карина, стараясь, чтобы голос звучал нормально.
Дома она рассказала мужу о случившемся. Павел выслушал молча, потом сел рядом и взял её за руку.
— Знаешь, мне жаль, но я не удивлён, — сказал он наконец. — Твоей сестре всегда доставалось больше внимания.
— Но почему, Паш? Что я сделала не так?
— Ничего. Просто так бывает в семьях. Ты с детства привыкла всё зарабатывать сама. А Дарина… ну, она другая. Твой отец просто проявил слабость. В этот раз не в пользу справедливости.
Карина уткнулась лицом в плечо мужа. Внутри было пусто и больно. Не столько из-за самой квартиры, сколько из-за осознания, что любовь отца оказалась неравной.
Следующие недели тянулись медленно. Карина перестала заезжать к отцу, звонила только по необходимости. Когда Валерий Игнатьевич сам звонил, разговоры получались короткими и неловкими. На семейный праздник — день рождения старшего сына — Карина решила не звать отца. Впервые за много лет.
— Уверена? — спросил Павел, когда она составляла список гостей.
— Да, — твёрдо ответила Карина. — Если для него мы «неплохо устроились», пусть будет так.
Однажды вечером, листая ленту соцсетей, Карина увидела новую публикацию сестры. Дарина выложила фото из новой квартиры с подписью: «Лучший подарок в жизни от лучшего папы на свете! 💖». На фотографии Валерий Игнатьевич стоял обнявшись с Дариной на фоне новой кухни. Оба улыбались.
Карина выключила телефон и положила его экраном вниз. Внутри что-то окончательно надломилось. Для неё это было последним подтверждением: в этой семье любовь распределялась не поровну, а по каким-то одному отцу понятным правилам. Будто в одночасье вся её жизнь предстала в другом свете. Все те моменты, когда она думала, что они равны, оказались иллюзией.
Она вспомнила, как в детстве папа говорил: «Моя Каринка — самостоятельная, ей всё по плечу». Тогда эти слова казались комплиментом, теперь же звучали как оправдание для неравного отношения.
В дверь постучали. Павел заглянул в комнату.
— Дети уже спят. Может, фильм посмотрим?
Карина молча кивнула. Она не хотела, чтобы муж увидел слёзы в её глазах.
Шли недели. Валерий Игнатьевич продолжал вести себя так, будто ничего не произошло. Присылал Карине сообщения в мессенджере, интересовался здоровьем внуков, отправлял открытки к праздникам. Карина отвечала вежливо, но холодно, словно писала деловое письмо дальнему знакомому. Близости, которая когда-то соединяла отца и дочь, не осталось и следа.
— Папа звонил, спрашивал, заедем ли в воскресенье, — сказала Карина Павлу за ужином.
— И что ты ответила? — Павел выглядел напряженным.
— Сказала, что у нас планы.
Павел отложил вилку и посмотрел на жену.
— У нас действительно есть планы? Или ты просто избегаешь встречи?
— Какая разница? — Карина пожала плечами. — Мне нужно время, чтобы… не знаю, привыкнуть к мысли, что для папы мы всегда будем на втором месте.
От Дарины тоже приходили сообщения, но реже, чем раньше. Сестра была занята обустройством новой квартиры и не упускала случая похвастаться очередной покупкой.
— Каринка, как думаешь, для кухни лучше светлые тона или тёмные? — написала Дарина однажды, прикрепив фотографии образцов. — Папа советует светлые, но я не уверена…
Карина долго смотрела на сообщение, не зная, что ответить. Внутри тлела обида — сестра будто не понимала, как тяжело обсуждать ремонт квартиры, которая так явно символизировала неравенство между ними. Но часть Карины чувствовала себя виноватой за эту обиду. Разве Дарина виновата в решении отца?
— Светлые визуально расширяют пространство, — наконец написала Карина сухо. — Но выбирай то, что тебе нравится.
Весной Валерий Игнатьевич пригласил Карину на дачу. «Шашлыки, свежий воздух, поговорим», — сказал он по телефону. Карина согласилась после долгих колебаний. Может, отец наконец осознал, насколько несправедливо поступил?
Дача встретила их ярким солнцем и запахом молодой зелени. Валерий Игнатьевич суетился у мангала, переворачивая шашлыки. Когда мясо было готово, отец и дочь сели за старый деревянный стол под яблоней.
— Помнишь, как мы с твоей мамой посадили эту яблоню? — начал Валерий Игнатьевич, разливая чай. — Тебе было лет пять, наверное.
Карина кивнула. Заговаривать о главном она не спешила.
— Карина, — отец вздохнул, — я вижу, что ты обижена. Но ты же понимаешь, что у Дарины никогда не было того, что есть у тебя: крепкой семьи, уверенности в себе. Я хотел помочь тем, кто слабее.
Карина медленно положила вилку. Эти слова звучали так знакомо — всю жизнь она слышала вариации на тему «Дарина слабее, ей нужно больше поддержки».
— То есть, слабость поощряется, а самостоятельность наказывается? — тихо спросила Карина. — Если бы я чаще жаловалась и плакала, ты бы относился ко мне по-другому?
Валерий Игнатьевич нахмурился.
— Ты всё упрощаешь. В жизни не всё так просто. Дарина более уязвима.
— А мои дети? Они тоже уязвимы, — Карина почувствовала, как дрожит голос. — Но об их комфорте ты не подумал.
Валерий Игнатьевич промолчал, глядя в сторону.
В тот момент Карина поняла: она не обязана прощать ради поддержания видимости семейного благополучия. Не обязана улыбаться и делать вид, что всё в порядке, когда внутри — боль и недоумение.
Дома Карина сказала Павлу:
— Знаешь, я решила. Больше никаких воскресных обедов, никаких поздравлений через силу. Я не могу сидеть за одним столом с человеком, который так очевидно выбирает фаворитов среди детей.
— Уверена? — Павел выглядел обеспокоенным. — Всё-таки он твой отец.
— Я не разрываю отношения полностью, — покачала головой Карина. — Но дистанция — это тоже форма защиты. Я буду поздравлять с праздниками, звонить иногда. Но никакой близости.
Неожиданную поддержку Карина получила от Павла. Муж, который раньше редко проявлял инициативу в финансовых вопросах, вдруг предложил:
— А давай начнём копить на своё жильё. Сами, по чуть-чуть. Без надежд на кого-то.
Эти слова стали для Карины первым светом в конце длинного туннеля разочарования. В тот вечер они долго сидели за кухонным столом, планируя бюджет, обсуждая возможности подработки и варианты экономии.
— Может, твоя специальность позволяет что-то делать удалённо? — предложил Павел.
Карина задумалась. Её опыт в маркетинге действительно можно было применить за пределами офиса. После нескольких бессонных ночей, проведённых за поиском вариантов, Карина нашла первый заказ на фрилансе. Затем второй, третий. Павел тоже не остался в стороне — взял дополнительные смены на заводе.
Жизнь изменилась. Дни стали длиннее, свободного времени почти не осталось. Но впервые за долгие годы Карина чувствовала, что действительно движется к цели, а не просто плывёт по течению, ожидая чьей-то помощи.
За год семье удалось накопить на первый взнос по ипотеке. Скромная двухкомнатная квартира на окраине города стала первым шагом к независимости.
— Только представь, — сказала Карина, стоя в пустой комнате новой квартиры, — это всё наше. Не подарок, не одолжение, а результат наших усилий.
— И никто не скажет, что мы «и так неплохо устроились», — улыбнулся Павел.
Когда пришло время переезда, Карина не позвала отца. Не из мелочной обиды, а потому что поняла: в её новом доме не было места тем, кто однажды так явно дал понять, что её усилия, её трудности, её потребности — не в приоритете.
Валерий Игнатьевич узнал о переезде от Дарины и позвонил, предлагая помощь.
— Спасибо, но мы справимся, — ответила Карина. — У нас всё под контролем.
— Ты всё ещё обижена, — вздохнул Валерий Игнатьевич.
— Нет, папа. Я не обижена. Я просто больше не нуждаюсь в том, чтобы быть частью системы, где меня ценят меньше других.
После этого разговора наступила тишина. Карина не звонила отцу, отец не звонил Карине. Иногда через Дарину доходили новости — Валерий Игнатьевич ездил на море, купил новую машину, задумывался о переезде в другой город.
Однажды зимним вечером, когда дети уже спали, а Карина и Павел сидели на кухне, обсуждая планы на выходные, пришло сообщение от Валерия Игнатьевича.
«Я был неправ, — писал отец. — Только сейчас понимаю, что ранил тебя своим решением и словами. Можно мне увидеть внуков? Я скучаю».
Карина долго смотрела на экран телефона. Часть её хотела немедленно ответить: «Конечно, приезжай». Другая часть сомневалась — не повторится ли всё снова? Не придётся ли снова чувствовать себя человеком второго сорта?
— Ты можешь дать ему шанс, — тихо сказал Павел, заглядывая жене через плечо. — Но на своих условиях. Не забывая о том, что ты узнала.
Карина кивнула. Теперь она знала: главное не в том, чтобы получить квартиру в подарок или любую другую материальную помощь. Главное — чувство, что ты не запасной вариант в чьей-то жизни, не менее важная или менее любимая дочь. И если для кого-то ты не на первом месте — значит, там тебе и не нужно быть вовсе.
— Я подумаю, — наконец ответила Карина отцу и отложила телефон.
А что бы вы сделали на месте Карины? Простили бы отца или предпочли бы сохранить дистанцию, которая помогла обрести внутреннюю силу?
