Марина стояла у окна, наблюдая за осенним дождем, размывающим очертания соседних домов. Из кухни доносился запах подгоревшего ужина — сегодня она опять не уследила за мясом, задумавшись о своем. А думать было о чем. Сегодня ей предложили повышение в издательстве, где она работала корректором уже семь лет. Должность редактора и зарплата почти в полтора раза больше нынешней. Радость и тревога смешались внутри нее в странный коктейль. Она не знала, как отреагирует Виктор.

Хлопнула входная дверь — муж вернулся с работы. Марина глубоко вдохнула, собираясь с мыслями, и вышла в прихожую.

— Привет, — она попыталась улыбнуться. — Как день прошел?

Виктор хмуро кивнул, скидывая ботинки. От него пахло сигаретами и легким ароматом спиртного — видимо, опять засиделся с коллегами после работы.

— Нормально, — буркнул он. — А у тебя что?

Марина замешкалась. Стоит ли сейчас говорить о повышении? Виктор выглядел уставшим и раздраженным.

— Ужин готов, — сказала она вместо ответа. — Правда, мясо немного пересушила…

— Опять, — Виктор поморщился. — Ладно, пойдет.

Они прошли на кухню. Виктор молча ел, просматривая что-то в телефоне. Марина украдкой наблюдала за ним, подбирая слова для новости.

— Вить, мне сегодня предложили повышение, — наконец решилась она. — Буду редактором с нового месяца.

Муж оторвался от телефона, его взгляд стал внимательнее.

— Редактором? И сколько будут платить?

Марина назвала сумму. Виктор присвистнул.

— Неплохо, — он отложил вилку. — Значит, на пятнадцать тысяч больше. Как раз хватит маме на лекарства и на ремонт в ее квартире.

Марина удивленно моргнула. Не такой реакции она ожидала.

— Вить, я думала, мы сможем наконец сделать ремонт у нас. И, может быть, съездить куда-нибудь летом. Мы ведь уже три года никуда не выбирались.

Виктор нахмурился.

— Мама болеет, ты же знаешь. И в ее квартире трубы прорвало месяц назад, там все стены в плесени. Ты предлагаешь оставить ее в таких условиях?

Марина опустила глаза. Конечно, она не хотела плохого для свекрови. Валентина Петровна действительно болела, часто лежала в больницах. Но и свои проблемы никто не отменял.

— Я не говорю, что не надо помогать маме, — осторожно сказала Марина. — Просто… может, не все деньги сразу?

Виктор резко встал из-за стола.

— Знаешь что, — он навис над ней, уперев руки в столешницу, — я устал от твоего эгоизма. Ты только о себе думаешь. Новая шуба, сережки, поездки… А о матери моей кто позаботится?

— Я не эгоистка, — тихо возразила Марина. — Но это мои деньги, я их зарабатываю. И я имею право высказать свое мнение о том, как их тратить.

— Твои деньги? — Виктор криво усмехнулся. — У нас семья, если ты не забыла. Общий бюджет.

Он помолчал, а потом добавил с каким-то холодным спокойствием:

— Твоя зарплата теперь будет у моей мамы! Я сам буду снимать деньги с твоей карты и отвозить ей. А тебе на расходы буду выдавать, как раньше. Хватит этого бесконечного обсуждения, кому и сколько.

Марина застыла, не веря своим ушам. Это было что-то новенькое. Да, Виктор всегда опекал мать, часто отвозил ей деньги. Но чтобы забрать всю ее зарплату? Весь ее доход?

— Ты не можешь распоряжаться моими деньгами, — медленно произнесла она, чувствуя, как внутри разгорается гнев. — Это незаконно. И неправильно.

— Могу и буду, — отрезал Виктор. — Хватит спорить. Я решил.

Он вышел из кухни, хлопнув дверью. Марина осталась сидеть, глядя в пустоту. Что произошло с ее мужем? Когда он стал таким? Или он всегда был таким, просто она не замечала?

Они поженились восемь лет назад. Тогда Виктор был нежным, заботливым, внимательным. Он работал инженером в строительной компании, неплохо зарабатывал. Марина только начинала карьеру в издательстве, получала совсем немного. Но они были счастливы в маленькой съемной квартирке, мечтали о собственном жилье, детях, путешествиях.

Потом неожиданно умер отец Марины, оставив ей в наследство трехкомнатную квартиру в центре города. Событие было горьким — Марина очень любила отца. Но квартира решила их жилищный вопрос. Они переехали, сделали ремонт, обустроились.

А потом начались проблемы со здоровьем у матери Виктора. Инсульт, долгая реабилитация, постоянные лекарства, сиделки. Виктора сократили на работе, и почти год он сидел без постоянного заработка, лишь изредка подрабатывая. Всё это время семья жила на зарплату Марины и пенсию свекрови.

Марина не роптала, понимая, что в семье всякое бывает — сегодня трудно тебе, завтра ты поддерживаешь близких. Но когда Виктор наконец нашел новую работу, что-то между ними надломилось. Он стал раздражительным, часто срывался по пустякам, пил почти каждый вечер. А теперь еще и это.

Марина встала и медленно пошла в спальню. Виктор лежал на кровати, уткнувшись в телефон.

— Мы должны поговорить, — тихо сказала она, садясь на край постели.

Виктор досадливо поморщился.

— О чем тут говорить? Я все решил.

— Нет, не все, — Марина собрала всю свою решимость. — Ты не можешь единолично распоряжаться моим доходом. Я не против помогать твоей маме, но в разумных пределах. И я хочу участвовать в решении, сколько и на что мы тратим.

Виктор резко сел на кровати.

— Значит, ты не хочешь помогать моей матери? Женщине, которая воспитала меня, которая сейчас болеет? Ты хочешь, чтобы она жила в сырой квартире, экономила на лекарствах, пока ты будешь разъезжать по курортам?

— Я не это сказала, — Марина покачала головой. — Я говорю о балансе. О справедливости. О совместном решении.

— Справедливость? — Виктор горько усмехнулся. — А справедливо ли, что мы живем в квартире твоего отца, а моя мать ютится в хрущевке с плесенью на стенах?

Марина замерла. Вот оно что. Дело не только в заботе о матери. Дело в зависти, в каком-то извращенном чувстве справедливости.

— Ты сам согласился на переезд сюда, — напомнила она. — И эта квартира стала нашим общим домом. Я никогда не попрекала тебя этим.

— Но напоминала при каждом удобном случае, что квартира твоя, — огрызнулся Виктор. — «Моя квартира, мои правила», помнишь?

Марина удивленно посмотрела на мужа. Она никогда не произносила этих слов. Никогда даже не думала так.

— Я никогда такого не говорила, Витя. Наоборот, всегда считала, что это наш общий дом.

Виктор отмахнулся.

— Да все вы, женщины, одинаковые. Пока все хорошо — «наше», а как только конфликт — сразу «мое». Я же вижу, к чему ты клонишь. «Моя зарплата, моя квартира»… Может, еще и развода потребуешь?

Марина глубоко вздохнула. Разговор шел не в том направлении.

— Я не хочу развода, Витя. Я хочу, чтобы мы решали проблемы вместе, как партнеры. Как семья.

— Тогда не спорь со мной, — отрезал Виктор. — Я знаю, как лучше. Маме нужны деньги на лечение и ремонт. И она их получит.

Он снова уткнулся в телефон, давая понять, что разговор окончен. Марина посидела еще немного, затем тихо вышла из спальни. На душе было тяжело.

Вечер прошел в гнетущем молчании. Виктор так и не вышел из спальни, а Марина устроилась с книгой в гостиной, хотя читать совсем не хотелось. Мысли крутились вокруг сегодняшнего разговора. Как так вышло, что из любящего мужа Виктор превратился в домашнего тирана? И что теперь делать?

Утром, собираясь на работу, Марина обнаружила, что Виктор уже ушел, оставив на кухонном столе записку: «Вечером заеду к маме. Не жди с ужином».

День в издательстве прошел как в тумане. Коллеги поздравляли с повышением, а Марина через силу улыбалась и благодарила. Радость от карьерного роста полностью померкла на фоне семейных проблем.

Вернувшись домой, она обнаружила, что в квартире никого нет. И слава богу — не хотелось продолжать вчерашний разговор. Марина приготовила ужин, поела в одиночестве и устроилась в кресле с ноутбуком. Нужно было обдумать ситуацию.

Звонок в дверь застал ее врасплох. На пороге стоял Виктор, а за ним — Валентина Петровна, его мать. Пожилая женщина выглядела бледной и осунувшейся, но в глазах горел знакомый упрямый огонек.

— Проходите, — растерянно пригласила Марина, отступая. — Что-то случилось?

— Мы поговорить пришли, — заявил Виктор, помогая матери снять пальто. — У нас к тебе серьезный разговор.

Они прошли в гостиную. Валентина Петровна тяжело опустилась в кресло, оглядывая комнату оценивающим взглядом.

— Хорошо живете, — заметила она. — Просторно, светло. Не то что я в своей конуре.

Марина промолчала. Начинать спор не хотелось.

— Витя мне все рассказал, — продолжила свекровь. — О твоем повышении и о том, что ты не хочешь помогать больной старухе.

— Я не говорила, что не хочу помогать, — тихо возразила Марина. — Я только против того, чтобы отдавать всю мою зарплату, не оставляя ничего семье.

— А разве я не семья? — Валентина Петровна поджала губы. — Для тебя, значит, не семья. А вот для сына моего — семья. И он правильно решил — твоя зарплата теперь будет идти на мое лечение и ремонт. А то ишь, разбогатела на чужом добре!

Марина непонимающе посмотрела на свекровь.

— На чужом добре?

— А то нет? — фыркнула Валентина Петровна. — Квартиру от папочки получила, теперь сидишь тут как королева. А старуху больную в грош не ставишь.

Виктор встал рядом с матерью, скрестив руки на груди.

— Мы решили, что справедливо будет, если твоя зарплата пойдет на маму, а моя — на наши расходы. В конце концов, мы живем в твоей квартире бесплатно, так что это справедливая компенсация.

Марина почувствовала, как внутри разгорается гнев. Не только на свекровь, но и на мужа, который предал ее, выставив жадной и бессердечной перед своей матерью.

— Во-первых, — медленно начала она, стараясь говорить спокойно, — мы живем в этой квартире вместе. Я никогда не считала, что делаю тебе одолжение, позволяя жить здесь. Это наш общий дом.

— Но по документам-то квартира твоя, — вставила свекровь.

— Да, по документам моя, — согласилась Марина. — И это важно помнить, раз уж мы заговорили о документах и правах.

Она повернулась к Виктору.

— Во-вторых, ты не имеешь права распоряжаться моей зарплатой без моего согласия. Это называется финансовое насилие, и оно преследуется по закону.

Виктор усмехнулся.

— Вот как? И что ты сделаешь? В полицию побежишь?

— Если потребуется, — спокойно ответила Марина. — Но я надеюсь, до этого не дойдет. Потому что, в-третьих, я предлагаю компромисс.

Она села напротив свекрови.

— Валентина Петровна, я понимаю, что вы нуждаетесь в помощи. И я готова помогать — в разумных пределах. Например, ежемесячно выделять определенную сумму на ваше лечение. А что касается ремонта в вашей квартире… — она помолчала. — Я предлагаю другое решение.

Свекровь настороженно посмотрела на нее.

— Какое еще решение?

— Вы можете переехать к нам, — сказала Марина. — У нас три комнаты, одна пустует. Вы будете под присмотром, в тепле и комфорте. А вашу квартиру можно сдать — это дополнительный доход на лекарства.

Валентина Петровна замерла, явно не ожидав такого предложения. Виктор тоже выглядел ошеломленным.

— Ты… ты предлагаешь маме жить с нами? — недоверчиво спросил он.

— Да, — кивнула Марина. — Если цель — забота о здоровье Валентины Петровны, то так будет лучше всего. Ремонт в ее квартире будет стоить больших денег, а эффект сомнительный — дом старый, проблемы будут возникать снова и снова. А здесь все условия уже есть.

Свекровь неуверенно посмотрела на сына.

— Витя, а что думаешь?

Виктор явно растерялся. Предложение Марины выбило почву из-под его ног. Он-то ожидал скандала, сопротивления, а получил неожиданный ход.

— Я… надо подумать, — пробормотал он.

— Конечно, подумайте, — спокойно сказала Марина. — Это серьезное решение. Но если вы действительно заботитесь о здоровье Валентины Петровны, а не просто хотите контролировать мои деньги, то вариант с переездом — самый разумный.

Повисла тишина. Виктор нервно теребил край рубашки, избегая смотреть на жену. Свекровь хмурилась, явно просчитывая что-то в уме.

— А что если я не хочу к вам переезжать? — наконец спросила она. — Мне моя квартира дорога. Там все родное, привычное.

— В таком случае, — Марина пожала плечами, — мы можем договориться о сумме, которую будем ежемесячно выделять вам на лечение. Но полностью содержать вас и оплачивать капитальный ремонт в вашей квартире я не готова. И не позволю Виктору распоряжаться моей зарплатой без моего согласия.

Она повернулась к мужу.

— Вить, мы можем решить этот вопрос мирно. Но если ты продолжишь настаивать на своем, мне придется принять меры. И, поверь, это будет неприятно для всех нас.

В ее голосе звучала новая нотка — твердость, которой раньше не было. Виктор удивленно посмотрел на жену, словно видел ее впервые.

— Ты мне угрожаешь? — спросил он.

— Нет, — покачала головой Марина. — Я предлагаю вернуться к нормальному, уважительному диалогу. Как было раньше. Я не против помогать твоей маме, правда. Но я против того, чтобы мной манипулировали и меня шантажировали.

Валентина Петровна неожиданно засмеялась — сухим, каркающим смехом.

— А невестка-то с характером оказалась, — сказала она, обращаясь к сыну. — А ты говорил — мямля, слова поперек не скажет.

Виктор смутился, бросив быстрый взгляд на жену.

— Я такого не говорил.

— Говорил-говорил, — отмахнулась свекровь. — Но это неважно. Важно то, что она права.

Марина не поверила своим ушам. Свекровь признала ее правоту?

— В каком смысле? — осторожно спросила она.

— В прямом, — Валентина Петровна выпрямилась в кресле. — Ты права, что предложила мне переехать сюда. Это разумно. Моя квартира действительно разваливается, там сыро, холодно. Я болею постоянно именно из-за этого. А сдавать ее — хорошая идея. Дополнительные деньги не помешают.

Виктор растерянно переводил взгляд с матери на жену и обратно.

— Мам, ты серьезно? Ты хочешь переехать к нам?

— А что такого? — свекровь пожала плечами. — Марина дело говорит. Квартира большая, места всем хватит. А я смогу помогать по хозяйству, когда здоровье позволяет. Да и с внуками вашими будущими нянчиться, если доживу.

Марина не знала, что сказать. Ситуация приняла совершенно неожиданный оборот.

— Так что решено, — подытожила Валентина Петровна. — Я переезжаю к вам. А квартиру мою сдадим. Витя, поможешь матери вещи собрать на выходных?

Виктор только кивнул, все еще не веря в происходящее.

Когда свекровь ушла, пообещав вернуться через пару дней с первыми вещами, Марина и Виктор остались одни в гостиной. Некоторое время они молчали, не зная, с чего начать разговор.

— Я не ожидал, что ты предложишь маме переехать к нам, — наконец сказал Виктор. — Думал, ты будешь против.

— Я и сама не ожидала, — честно призналась Марина. — Это решение пришло спонтанно. Но оно действительно кажется наиболее разумным.

Виктор помолчал, потом вздохнул.

— Прости меня. Я вел себя как идиот. Не знаю, что на меня нашло.

Марина посмотрела на мужа. В его глазах читались смятение и стыд.

— Ты был несправедлив ко мне, — тихо сказала она. — И жесток. Это было больно.

— Знаю, — он опустил голову. — Я не должен был говорить такие вещи. И тем более обсуждать тебя с мамой за твоей спиной.

Марина подошла к нему и осторожно коснулась плеча.

— Виктор, я хочу, чтобы ты знал: эта квартира — наш общий дом. Я никогда не считала иначе. И если ты чувствовал себя неуютно из-за того, что она формально принадлежит мне, нам нужно было поговорить об этом раньше.

Виктор поднял на нее глаза.

— Мне кажется, я просто завидовал. Ты строишь карьеру, получаешь повышение. У тебя есть своя квартира. А я чувствовал себя неудачником — потерял хорошую работу, не могу обеспечить даже свою мать…

— Ты не неудачник, — мягко возразила Марина. — Ты мой муж, которого я люблю. И у нас бывают трудные времена, как и у всех. Но мы должны проходить через них вместе, поддерживая друг друга, а не воюя.

Виктор кивнул, потом осторожно обнял жену.

— Спасибо, что не выставила нас обоих за дверь. Ты имела полное право.

Марина улыбнулась.

— Я не хочу войны, Витя. Я хочу, чтобы мы были семьей. Настоящей семьей, где все заботятся друг о друге.

Они еще долго разговаривали тем вечером — впервые за много месяцев по-настоящему разговаривали, а не перебрасывались дежурными фразами. О своих страхах, обидах, надеждах. О том, как будут жить дальше — теперь уже втроем, с Валентиной Петровной. О будущих детях, о карьере Марины, о новых возможностях для Виктора.

И когда они, наконец, легли спать, Марина чувствовала странное спокойствие. Да, впереди их ждали непростые времена. Жизнь со свекровью под одной крышей — тот еще вызов. Но почему-то она была уверена, что они справятся. Потому что сегодня они сделали важный шаг навстречу друг другу. И, может быть, впервые за долгое время стали настоящей семьей.