Людмила сидела за кухонным столом, нервно постукивая ложкой по краю чашки с остывшим чаем. Её глаза, прищуренные от вечного недовольства, следили за тем, как за окном Марина грузит коробки в машину. «Вот и всё, — думала она, — наконец-то эта выскочка убралась из жизни моего мальчика».

Алексей стоял рядом с машиной, опустив голову, а Лиза, их дочь, демонстративно отвернулась, уткнувшись в телефон.

Людмила фыркнула. Она добилась своего: брак сына развалился, как карточный домик, и всё благодаря её «тонкой работе».

— Алексей, ты только посмотри, как она быстро собралась! — крикнула Людмила, распахнув окно. — Небось, давно ждала момента сбежать с твоими деньгами!

— Мама, хватит, — буркнул Алексей, не поднимая глаз. Его голос дрожал от усталости. — Это я подал на развод, а не она.

— Да что ты понимаешь! — Людмила всплеснула руками, будто отгоняя назойливую муху. — Она тебя обвела вокруг пальца! Ленивая, меркантильная, ни убраться, ни приготовить толком не могла! А ты, сынок, достоин лучшего.

Алексей промолчал, лишь сильнее сжал кулаки. Он уже не знал, как объяснить матери, что её вечные придирки, сплетни и надуманные обвинения довели его до точки. Марина, конечно, не была идеальной — кто идеален? — но она старалась.

А вот Людмила видела в ней только врага. Сначала это были намёки: «Ты уверен, что она тебе верна, сынок?». Потом — откровенные выдумки: «Я видела, как она с каким-то типом в кафе сидела!».

И наконец, апофеоз — подброшенное письмо, якобы от «любовника» Марины. Алексей тогда сорвался, кричал, требовал объяснений, а Марина, вытирая слёзы, просто сказала: «Если ты веришь ей, а не мне, то нам не о чем говорить».

Развод прошёл быстро. Людмила ликовала, хлопая в ладоши, как ребёнок на празднике. Она представляла, как теперь будет заботиться о сыне, как вернёт его в своё гнёздышко, где всё под контролем.

Но сейчас, глядя на его сгорбленную фигуру у машины, она вдруг почувствовала лёгкий укол тревоги. «Почему он не радуется?» — мелькнула мысль. Впрочем, она тут же отмахнулась: «Это временно, он ещё скажет мне спасибо».

Марина захлопнула багажник, бросила последний взгляд на дом и села за руль.

Лиза, не сказав ни слова, плюхнулась на заднее сиденье. Машина тронулась, оставив за собой облако пыли и тишину, которая повисла в воздухе, как тяжёлый занавес.

Людмила закрыла окно и улыбнулась сама себе. «Победа», — подумала она. Но почему-то в груди что-то сжалось, будто кто-то невидимый шепнул: «А что дальше?»

Дни после развода потекли для Людмилы как мутная река — медленно и с неприятным осадком. Она ждала, что Алексей вернётся к ней, как раньше, будет есть её борщи, слушать её советы и хвалить её мудрость.

Но вместо этого сын стал странно молчалив. Он приходил к ней реже, всегда с опущенными плечами, как будто нес на себе тяжёлый груз. Однажды, сидя за столом, он вдруг сказал:

— Мама, ты счастлива теперь? Марины нет, я один, Лиза меня почти не видит. Это то, чего ты хотела?

Людмила от неожиданности выронила ложку. Громкий звон по кафелю заставил её вздрогнуть.

— Как ты можешь так говорить? — возмутилась она, всплеснув руками. — Я же для тебя старалась! Эта женщина только и делала, что тянула тебя вниз!

Алексей устало покачал головой.

— Ты не понимаешь. Марина была не идеальна, но она была моей семьёй. А теперь… теперь ничего нет. Только пустота.

Людмила хотела возразить, но слова застряли в горле. Она видела, как сын стареет на глазах — морщины на лбу стали глубже, глаза потускнели.

Он пытался устроить личную жизнь, пару раз приводил домой новых женщин, но каждая из них быстро исчезала. Одна из них, Светлана, даже сказала ему на прощание:

— Ты слишком привязан к маме, Алексей. Пока она рядом, ты никогда не будешь свободен.

Эти слова, как заноза, засели в голове у Алексея. Он начал избегать Людмилы, придумывая отговорки.

Тем временем Марина, как ни странно, расцвела. После развода она, будто сбросив тяжёлый груз со своих плеч.

Дальше она устроилась в рекламное агентство, смогла купить себе маленькую квартирку.

Лиза, хоть и переживала развод, постепенно привыкла к новой жизни. Она видела, как мать улыбается чаще, как готовит завтраки с удовольствием, как планирует будущее. Но отец… отец стал для неё чужим. Когда Алексей звонил, Лиза бросала трубку, а однажды даже сказала:

— Ты выбрал бабушку, а не нас. Теперь разбирайся сам.

Эти слова, как нож, вонзились в сердце Алексея. Он пытался объясниться, но дочь была непреклонна. А Людмила, узнав об этом, только пожала плечами:

— Ну и правильно. Пусть знает, что такое предательство.

Но внутри неё росла тревога. Она заметила, что соседи стали реже здороваться, а подруги, с которыми она обсуждала «проблемы» Марины, теперь избегали её взгляда. Однажды в магазине пожилая женщина, которой Людмила когда-то жаловалась на невестку, сказала:

— Людмила, ты сама себя загнала в угол. Зачем тебе это всё было?

Эти слова эхом отдавались в её голове, пока она шла домой.

И вдруг её осенило! Сын отдаляется, внучка её ненавидит, а бывшая невестка, которую она считала слабой, теперь живёт лучше, чем когда-либо.

В глубине души она уже чувствовала, как бумеранг, запущенный ею самой, начинает возвращаться.

Прошло несколько месяцев, и тишина в жизни Людмилы стала невыносимой.

Людмила сжала губы, пытаясь прогнать мысль, что всё это она разрушила сама. Но мысль не уходила, она грызла её, как голодная мышь.

Алексей тем временем совсем потерял себя.

Он пробовал звонить Марине, писал длинные сообщения с извинениями, но она отвечала коротко и холодно:

— Алексей, у нас всё кончено. Живи своей жизнью.

Однажды он решился приехать к ней. Стоял под дверью новой квартиры, сжимая в руках букет ромашек — её любимых. Дверь открыла Лиза. Увидев отца, она замерла, а потом выпалила:

— Зачем ты пришёл? Мамы нет дома, а я с тобой говорить не хочу.

— Лиза, пожалуйста, — голос Алексея дрогнул, — я знаю, что виноват. Дай мне шанс всё исправить.

— Исправить? — Лиза скрестила руки на груди, её глаза сверкнули обидой. — Ты ушёл, потому что поверил бабушке, а не нам. Теперь поздно.

Дверь захлопнулась перед его носом. Алексей постоял ещё минуту, глядя на облупившуюся краску на косяке, а потом бросил цветы на пол и ушёл. В тот вечер он впервые не ответил на звонок матери. Людмила звонила снова и снова, но в трубке звучали только длинные гудки. Она бросила телефон на диван и закричала в пустоту:

— Да что ж это такое! Я же для него старалась!

На следующий день она решила навестить сына. Дверь открыл Алексей — небритый, с красными глазами, в мятой футболке. Увидев мать, он нахмурился.

— Зачем пришла, мама?

— Как это зачем? — Людмила шагнула внутрь, оглядывая беспорядок. — Ты посмотри, во что превратил свою жизнь! Это всё из-за неё, из-за этой Марины!

— Хватит, — оборвал её Алексей, его голос был твёрд, как никогда. — Это не из-за Марины. Это из-за тебя. Ты всё разрушила. Я потерял жену, дочь, а теперь и себя. И знаешь что? Я больше не хочу тебя видеть.

Людмила замерла, будто её ударили. Она открыла рот, чтобы возразить, но сын уже отвернулся, показывая, что разговор окончен.

Впервые в жизни она почувствовала, что теряет контроль.

Дома, сидя в темноте, она вдруг услышала, как соседка за стеной смеётся с внуками. Этот звук резанул её по сердцу. Она поняла: Лиза больше не придёт к ней с рисунками, не обнимет, не назовёт «бабулей». А Алексей… он теперь чужой.

Тем временем Марина и Лиза ужинали в своей светлой кухне. На столе — пицца, которую они испекли вместе, в воздухе — запах трав и смех. Марина посмотрела на дочь и сказала:

— Знаешь, Лиза, я боялась, что мы не справимся. Но мы справились. И я горжусь нами.

— Я тоже, мама, — улыбнулась Лиза, откусывая кусок. — А папа… пусть живёт с бабушкой. Они друг друга заслужили.

Марина промолчала, но в её глазах мелькнула искра облегчения. Она победила — не из мести, а просто потому, что выбрала себя и дочь.

Людмила проснулась от холода. Окно в спальне было приоткрыто, и сквозняк гулял по комнате, шевеля занавески, как призраков прошлого. Она долго лежала, глядя в потолок, где паутина в углу казалась картой её ошибок. Телефон молчал уже неделю — ни звонка от Алексея, ни весточки от Лизы.

Даже соседка, которая раньше заглядывала на чай, теперь проходила мимо, отводя взгляд. Людмила встала, накинула старый халат и побрела на кухню. Чайник закипел, но она не стала заваривать чай — просто сидела, слушая, как пар шипит, растворяясь в тишине.

В тот день она решила прогуляться. Надела пальто, которое давно не носила, и вышла на улицу. Весна уже вступила в свои права: солнце грело асфальт, дети носились по двору, а где-то вдалеке звенел трамвай. Людмила шла медленно, опираясь на трость, которую раньше считала ненужной. Её взгляд упал на детскую площадку, где девочка, похожая на Лизу, качалась на карусели.

Сердце сжалось. Она вспомнила, как водила внучку сюда, как та смеялась, протягивая липкие от мороженого руки. «Бабуля, ты лучшая!» — кричала Лиза тогда. А теперь… теперь она даже не смотрит в её сторону.

Людмила дошла до парка и села на скамейку. Рядом старушка кормила голубей, и птицы слетались к ней, хлопая крыльями. Людмила вдруг позавидовала — хоть кто-то к ней приходит. Она достала из кармана платок, вытерла глаза и тихо сказала сама себе:

— Что ж я наделала…

Её голос потонул в шуме ветра. Она вспомнила, как гордилась своей «победой» над Мариной, как радовалась, когда сын подал на развод. Она думала, что спасает его, что возвращает себе семью. Но вместо этого она осталась одна.

Алексей больше не звонил, а когда она сама набирала его номер, он сбрасывал вызов. Лиза, встретив её однажды у магазина, просто прошла мимо, будто Людмилы и не существовало. А Марина… Марина жила своей жизнью, и, судя по слухам, у неё всё было лучше, чем когда-либо.

Вечером Людмила вернулась домой.

Её бумеранг вернулся, ударив сильнее, чем она могла представить.

А в это время в квартире Марины горел тёплый свет. Лиза рисовала что-то за столом, а Марина готовила ужин, напевая старую песню.

Людмила же осталась с тишиной. И исправить это было уже невозможно.